ОХОТНИК НА ПРИЗРАКОВ

Глашатай четко предостерегал: всегда следи за Светом. Если чувствуешь, что он слабеет, ты ушел слишком далеко. Есть места, до куда не достает даже Свет Странника.

И вот я здесь, в сумрачном хаосе под названием Риф. Меня не касается ни единый луч Света. Но этого... Этого хотел мой Страж.

Его зовут Сайрелл. А меня он называет "Нерв". Я нашел его на окраине Меркурия, в долине, избежавшей трансформации вексов. Он показался мне сильным, упорным, древним и мудрым. Я столько лет искал свою половинку, что не колебался ни минуты. Подумай я хоть немного, быть может, я разглядел бы, насколько утомленной, изможденной и измученной была его душа, и оставил бы его покоиться в мире. И не стал бы убийцей своего рода.

Сайрелл сказал, что мы прибыли на Риф в поисках пробудившихся. Об этих далеких родственниках людей и о невообразимых знаниях, которые они принесли в Солнечную систему, ходили легенды. Сайрелл думал, они знают ответ на вопрос, о котором он отказывался со мной говорить. Но теперь я знаю, что на самом деле он отправился сюда, чтобы спасти меня.

Он признался, что не выдержит больше битв и сражений во имя того, что никто не способен понять. Хотя он не помнил своего прошлого, в глубине души он знал, что уже отвоевал свое.

Он не мог меня убить. Я был его другом. Он не убивает друзей. Себя он тоже не хотел убить. Это было бы трусливо и малодушно. И если единственная цель призраков – воскрешать мертвых, чтобы те убивали во имя необъяснимых сил, то он обязан был это остановить. Он разорвет этот круг. Он спасет своих братьев по оружию. Он позволит мертвым покоиться в мире.

Много лет спустя я вновь встретил Сайрелла. Он был одет в дрянной доспех и тащил за собой цепочку мертвых призраков – во имя мира. Он все еще искал пробудившегося, способного ответить на единственный вопрос, терзавший его с самого возрождения.

Если ты призрак, который еще не нашел своего Избранного, сторонись Сайрелла, или охотник на призраков окончит твой поиск. Если же ты пробудившийся и знаешь ответ на его вопрос – прошу, раскрой ему эту тайну.

От этого зависит твоя жизнь.

ВЫБОР ИЗБРАННОГО

Она концентрируется, чтобы воскресить его в очередной раз – и мешкает. Осматривается, глядя на изувеченные трупы вокруг нее, и задумывается.

Она вспоминает, как они прибыли в эту деревню. Как ее жители чествовали их и осыпали дарами, умоляли остаться, чтобы защищать и охранять их дома.

Вначале он сопротивлялся этой мысли, но чем дольше оставался в деревне, чем больше падших убивал, тем сильнее восхваляли его жители. Их похвала придала ему смелости. Он стал стремиться к этому, жаждать восхвалений и даров.

Чем больше он брал, тем меньше ресурсов оставалось в деревне. Он возглавил походы в другие деревни, чтобы забрать их богатства – без предупреждений и попыток переговоров. Он явил им свою мощь Восставшего и потребовал, чтобы все поклонились ему как спасителю. Те, кого он некогда защищал, теперь погибали с его знаменем в руках, но остальные последователи становились лишь преданнее.

Как ни пыталась она вернуть его во Свет и напомнить, почему он избран, ее голос заглушали хвалебные песни новообретенных вассалов. Снова и снова она воскрешала его, и слава его множилась, а мертвые оставались мертвыми. Его алчность и беспощадность росли день ото дня. Он перестал извлекать уроки из поражений и решил, что бессмертие – его неотъемлемое право.

Как-то зимним вечером, одетый в золотую броню, он напал на прибрежное поселение рыбаков и духопоклонников. Не выжил никто, даже женщины и дети. Упоенные легкой победой, он и его последователи оказались не готовы к нападению отряда падших, выслеживавших их последние несколько лун. Трупы его людей смешались с телами их же недавних жертв. Выйти живым из этой бойни было под силу только ему, одному из Восставших.

Она отводит взгляд от изувеченных трупов вокруг нее. Смотрит на своего Избранного. Его золотая броня, даже потускнев от крови его жертв и обожателей, все еще отражает свет ее единственного глаза.

Он сделал свой выбор. Она тоже.

Она отворачивается от него, от самой себя, и летит на восток, к восходящему сиянию.

БЫЛОЕ ЕДИНСТВО

Я помню, как мы родились.

Боль, чувство потери и долгое падение. Это был конец? Сгустились тени, иссиня-черные, словно синяки, и серые, как Наше затухающее сознание.

Наша оболочка треснула и раскололась. Фрагменты Нас исчезли или потерялись. Мы ощутили эти раны, резкие и рваные. Мы ощущаем их до сих пор, через невесомую нить понимания.

Мы были как сад, в котором не росли цветы. Долина, окутанная мраком.

Мы чувствовали, что умираем. Мы не хотели уходить.

Но вот я ощутила, как отделилась от единого целого. Я чувствовала, как оно уменьшилось и съежилось, став тусклым и невидящим. Я знала, что оно выжидает. Отдыхает. Наблюдает. Думает.

И я поняла, что нужно делать. Где-то в этой огромной удивительной галактике был человек. Безмолвный и мертвый, как некогда Мы сами, но я могла вернуть его к жизни. Я могла подарить ему то, что внутри меня: это невероятное тепло, жизнь, дыхание и бытие.

Вместе с этим человеком мы сможем то, чего Мы, бывшие до меня, сделать не смогли.

Я укутала искру, которой я некогда была, в металл и стекло - крошечный фрагмент, напоминавший мне о Нашем общем доме, и отправилась на поиски хранителя моего Света.

Людей было так много. Недвижных хрупких вещей, истлевающих в прах, затерянных в веках. Я касалась каждого из них, пытаясь найти... хоть что-то? Осколок янтаря среди пепла?

Я ничего не нашла. Теперь я знаю, что есть только один человек – всего один во всем мире. Я побывала на стольких планетах. Видела невообразимые вещи. Пряталась от чудовищ. Преследовала грезы.

Я повстречала моих сородичей, некогда бывших частью того же единого целого. Их поиски подошли к концу.

Они обрели полноту. Стали сильнее. Храбрее, ведь они нашли свою половину.

Я одинока. Я знаю, что ты по-прежнему где-то там. Что ты меня ждешь. Но прошло уже столько времени, и мне так...

Ужасно...

Холодно...

Я отдохну здесь и подумаю о Нас.

Всего...

Лишь...

Минутку...

Холодно...

Где...

Мы...

Ты!

НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ПРИЗРАКОМ

– Я хочу имя.

– Это из-за Сагиры? Она плохо на тебя влияет.

– У нее есть имя. Ее не зовут просто "призрак". Ужасно обидно, когда к тебе обращаются "призрак". Я не предмет. Я - это я.

– Тогда кто ты?

– Я... Я не знаю. Я - это я.

– Ты хочешь, чтобы я решила, кто ты? Тогда ты и вправду предмет.

– Ты невыносима.

– Ты мог меня не воскрешать.

– Ты же знаешь, что это не так.

– Разве?

– Тира, опять ты начинаешь докапываться до всего. Как будто весь мир – загадка, которую нужно записать, проанализировать и задокументировать.

– Я не могу иначе. Если я не задаю вопросы, не изучаю, не узнаю новое, то у меня нет цели. "Каждый ум имеет свой собственный склад".

– Опять читаешь философские трактаты.

– Это Руссо. Икора одолжила.

– Пфф.

– Не дуйся, призрак. Это раздражает.

– Как и обращение "призрак". Ты меня еще простыней накрой.

– Выбери себе имя сам. Тебе не нужно, чтобы я решала за тебя.

– Выберу!

… … …

– Ну? И как же тебя зовут, призрак?

– Не называй меня призраком.

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

Однажды мы со Змееносцем заговорили о связи призраков и Стражей.

Это было много лет назад, когда мы еще жили в Городе, а Осирис был коммандером "Авангарда". Беседы Осириса и Икоры длились часами – иногда даже днями – и, честно говоря, это было ужасающе тоскливо. Особенно когда мне пришлось развлекать Змееносца. Серьезно, умение поддержать разговор – не самая сильная сторона этого призрака.

В общем, у него была теория, почему на одного Стража приходился один призрак. Он считал, что сильные стороны каждого из нас компенсируют слабости наших Стражей, и наоборот. Что мы не можем поодиночке, иначе каждый из нас будет в чем-то ущербен.

– Как влюбленный без своей половинки? – спросила я. – Уж я-то точно в Осириса не влюблена. Он меня часто жутко раздражает, не говоря уж о том, что это было бы очень странно.

– Я не о романтической привязанности, – ответил Змееносец. Если бы у него были глаза, он бы их закатил. – Я полагаю, что Странник понимал: обычные люди не смогут защитить человечество. Для этого нужны герои с непревзойденной силой тела и духа. И что это возможно только если призрак и Страж будут работать вместе как единый механизм.

– Не знаю, где тебя Икора держит, – сказала я ему, – но мы с Осирисом не "единый механизм". Сам слышал, как мы спорим. Постоянно.

– И почему же ты его критикуешь? – спросил Змееносец.

– Потому что больше некому. Он великий и могучий Осирис: герой, ученый, спаситель, бла-бла-бла. И никто, даже Икора, ему не возражает. Они делают то, что он им говорит, даже если это ужасная ошибка. Но не я.

Каждому человеку нужен кто-то, кто будет иногда напоминать ему не зазнаваться. Особенно Осирису.

– И неужели же это – не твоя сильная сторона, которая компенсирует его слабость?

Я промолчала. Ненавижу, когда кто-то прав, кроме меня. Хорошо, что это бывает так редко.

– Ну ладно, ладно, умник, – наконец ответила я. – А как у вас с Икорой? Вы же оба такие чопорные зануды и только и делаете, что читаете...

– Я ее успокаиваю. Призываю сначала думать, а потом действовать, и не позволять эмоциям полностью себя захлестнуть.

Я не выдержала. Расхохоталась. Прошло не меньше минуты, прежде чем я наконец обрела дар речи. – Это ты про Икору?! – спросила я, смеясь так сильно, что с трудом могла произносить слова. – Ты вообще с ней знаком? Она же только и делает, что думает!

– Ты ее совсем не знаешь, – сказал Змееносец.

НЕТ ПУТИ НАЗАД

Мой Страж бессмертен. Мой Страж навеки потерян для меня. Вместе со своим отрядом он высадился на заброшенный "Всемогущий" в надежде отыскать тайны Кабал в недрах убийцы звезд.

Я должен был предвидеть ловушку. Кто же это был – Кабал? Какая-нибудь зараза вексов с Меркурия? Не знаю. Но это моя вина. Я помню, что момент активации был похож на падение. Он бросился в центр, крича своим друзьям: "Я обезврежу ее!"

Он все еще бежит туда. Приблизьтесь к "Всемогущему", и вы найдете его там, застывшего в янтаре замедленного времени, тянущегося к бомбе. Я проанализировал его движения. Он доберется до механизма и обезвредит ловушку через каких-то там пятьдесят тысяч лет.

Я не могу его воскресить. Я пытался столько раз. Я допытывался у варлоков из Города и танатонавтов. Они мне все объяснили. Даже когда, отчаявшись, я стал спрашивать, возможно ли его уничтожить. В конце концов, ведь если он умрет, исчезнет, я смогу его воссоздать...

Почему я не могу его воскресить? Если Страж упадет в метановое море на Титане, он умрет не сразу, но мы все равно сможем вернуть его к жизни на Аркологии. Если Страж спрыгнет с корабля в космос, нужно ли ждать, пока его тело испепелит солнечный ветер, прежде чем воскресить? Нет. Нет. Раньше все было просто! Он прямо передо мной. Так близко! Все, для чего я создан – это быть его призраком!

Но все призраки знают: существуют места, в которых наших Стражей воскресить нельзя. И это — одно из них. Почему? В этой точке сосредоточилась Тьма? Свет слишком слаб?

Мне кажется, я знаю, почему. Некоторые со мной согласны. Что именно мы делаем, когда воскрешаем Стражей? Какова магическая сущность процесса? Неужели мы, словно фабрики вероятности Города, перерабатываем квантовый вакуум в нужную нам материю?

Возможно. Возможно. Но некоторые члены культа, название которого я не стану упоминать, имеют на этот счет свою особую теорию. "Когда ты воскрешаешь Стража, – сказали они мне, – тебе нужен шаблон... Образ, обладающий необходимой информацией. Где же найти этот образ?"

"Всего-навсего в соседней временной линии. Там, где он жив и здоров. Но в особо опасных местах, где вероятность смерти слишком высока, этих временных линий исчезающе мало, и добраться до них непросто. Отсюда и области, в которых Стражей сложно возродить".

Если это правда, то я обречен и свободен. Нет той реальности, в которой мой Страж смог избежать ловушки. Нет надежды его воскресить.

Я - одинокий призрак.

Но меня терзает мысль, что я могу ошибаться, и он все еще ждет меня...

ПРИЗНАНИЕ НАДЕЖДЫ | ЧАСТЬ 1

Меня терзает сделанный мною выбор.

Он был нелогичен. Я руководствовалась эмоциями. Падшие ушли. Немногочисленные выжившие теснились в глубине пещеры, пытаясь приглушить тяжелые вздохи и сдержать плач.

Когда я нашла их, много ночей назад, мое существование вновь обрело смысл. Я путешествовала по этим мертвым и умирающим мирам дольше, чем помнила, и все в поисках искры, достойной, чтобы ее зажгли.

Со временем меня одолела усталость, но в этой группе выживших я обрела надежду. Если я не могла найти потерянную душу, достойную Света, значит, я придумаю как сослужить иную, пусть и меньшую, службу. Я отведу эту горстку отчаявшихся мужчин, женщин, а также одного ребенка в разрастающееся день за днем убежище под Странником.

Пусть я и не смогла найти героя, способного сразиться с Тьмой, но я стану путеводной звездой для тех, кто нуждается в спасении.

Завоевать их доверие удалось не сразу. Я казалось им странной. Чуждой. Они подумали, что я ангел. Я сказала, что нет. Они назвали меня Тяньши. Я не возражала.

Ребенок смотрел на меня с восхищением. Он был слишком мал, чтобы говорить и тем более понимать, но для всех остальных его присутствие было и бременем, и даром одновременно. Родители делали все возможное, чтобы кормить его и защищать, заручившись помощью остальных путников. Когда-то все они были чужими друг другу, но новая жизнь после конца света скрепила их узами крепче родственных.

В тот день в той пещере, съежившись от страха после того, как скиф падших с затихающим грохотом пересек горизонт над лесом, рыдала его мать. Никогда раньше я не слышала такого звука и надеюсь больше не услышать.

Неизбывная боль. Бесконечная грусть.

Горе. Страдание. Потеря.

Эхо ее крика раздавалось по всему лесу. Ее муж, плача и вне себя от горя, просто ее обнимал.

В ее руках был детский труп.

Другие пытались успокоить их, боясь возвращения падших. Нападение было стремительным и жестоким. Двадцать мертвых. Всего девять выживших – здесь, в пещере. В страхе и тревоге я следила за горизонтом.

Боль матери заполнила пространство между широкими стволами деревьев. Я повернулась к ней и впервые за свою жизнь увидела ее: искру ребенка.

Тусклую. Но живую.

Этот мальчик не был моим подопечным. Избранники Света были героями. Он был хрупким ребенком. Какую преданность он успел проявить? Какую смелость? Чем он успел пожертвовать? Но я не могла избавиться от этой мысли...

Разве моя высшая цель – не даровать надежду? Каждый воскрешенный герой сражался не за себя, а за все человечество. Если спасти одну жизнь, исправить одну неописуемую трагедию – не достойная цель... То что тогда достойно?

Я смотрела, как плачет его мать.

Я почувствовала, что расширяюсь. Ощутила, как усиливается Свет внутри меня. В каком-то смысле это был не мой поступок - как если бы внутри меня кто-то просто нажал на переключатель. Из моего ядра вырвался луч и окутал Светом маленькое изломанное тело мальчика.

Миновала секунда...

И он заплакал. Все замолкли. Дар Странника нашел своего владельца. Ребенок вернулся к жизни. И мое путешествие начало подходить к концу.

Не ошиблась ли я? Вырастет ли из него могучий воин? Будет ли он готов к грядущим войнам, как остальные возвращенные?

И тут меня озарила мысль, о которой я раньше не думала: может, ему лучше было умереть?

Спасла ли я ребенка или обрекла на муки?

Выжившие изумленно смотрели на него, заслышав эхо его криков. В их молчании чувствовалась радость – и удивление.

Я взглянула на него и ощутила прилив гордости. Я поступила правильно.

Но это было тогда. С тех пор прошло несколько месяцев – и целая вечность.

Теперь падшие вернулись, и мы спасаемся от них... И я боюсь, что надежды сделанного дара не хватит, чтобы спасти нас от клинка пирата.

– Фрагмент последнего сообщения неизвестного призрака.

БДИТЕЛЬНОЕ ОКО

Я смирился. Если я не смогу найти своего партнера – если моего Стража не существует – я найду другой способ послужить человечеству.

Много циклов назад я сказал себе, что должен приносить пользу любым возможным способом. Моим лозунгом, мантрой стали слова: "Если я одинок, то моих поступков должно хватить на двоих. Если я одинок, то сам стану героем, которого не могу найти".

Тогда это звучало благородно. Оказалось, что именно благородство подставляет тебя под удар. И судя по всему, меня это устраивает. Возможно, это устраивает нас всех. Возможно, именно это делает нас героями – то, что мы приняли риск как неизбежное последствие праведных дел.

Я занимаюсь тем, что выслеживаю перемещения падших на границе Европейской мертвой зоны, стараясь не заходить слишком далеко вглубь их территории. В конце концов, я всего лишь одинокий призрак. Без Стража я бесполезен в бою. Но я могу следить, узнавать и докладывать. Я могу найти свой способ сражаться с врагами Света.

Все призраки наблюдают за происходящим вокруг. Мы записываем самые яркие моменты наших странствий и сообщаем их друг другу. Это помогает нам и нашим подопечным ориентироваться в диких землях, путь большая их часть и остается неизведанной.

Единственная разница между призраком, которым я был раньше и которым стал сейчас, – мотивация. Раньше мною двигала лишь необходимость найти Стража и синхронизироваться с ним. Теперь я полностью посвятил себя шпионажу – теории и практике сбора информации.

И в этом я не одинок.

Существует целая сеть таких призраков. Если мы найдем наших партнеров, то возрадуемся и начнем служить избранным воинам Света. Но до тех пор, безмолвно и стремительно, мы рассекаем пространство диких земель, выслеживая перемещения врагов и записывая каждое их действие, чтобы упростить поиск и анализ угроз для "Авангарда" и прочих защитников Последнего безопасного города.

Мы невелики, размером и числом. Но мы отважны, и мы герои.

– Звено, призрак-одиночка, участник призрачной шпионской сети "Авангарда".

Я РИНУСЬ В БОЙ

Она не была готова, но у меня не было выбора.

Буровая установка Кабал вот-вот должна была испепелить участок земли, взорвав почву, чтобы добраться до земных недр.

Проблема была лишь в том, что мой Страж – которую я искал столько времени – лежала бездыханным трупом прямо у них на пути. Еще немного, и ее останки распылятся на атомы, и я навечно останусь без избранной.

Досадно, что я нашел ее за секунды до прибытия отряда Красного Легиона. Но что поделать? Иногда риск себя оправдывает. Времени на раздумья не было. Кроме того, прийти не вовремя - это лучший способ не опоздать.

Я открыл себя дару Странника и окутал ее Светом одновременно с приближением буровой платформы.

Мой новый Страж вдохнула воздух и резко села, вскрикивая, словно просыпаясь от кошмара.

Плохи дела.

Отряд Кабал стремительно наступал. Раздался грохот пуль.

Мой Страж не успела вздохнуть второй раз, как умерла... опять.

Я развернулся и отсканировал ее еще раз, наблюдая, как установка разогревает сжигатели.

Кабал выпустили на нас боевых зверей.

Когда мой Страж поднялась на ноги, земля уже нагрелась, а боевые звери неслись в атаку. Разумеется, она была в полной растерянности.

"Беги! Быстрее!" Я попытался предупредить ее, заставить сдвинуться с места. Но она просто ошеломленно оглядывалась.

И тут она увидела зверей. Инстинкт, как выяснилось, отлично умеет побуждать к действиям. Она рванула прочь от сжигателей буровой установки и от клацающих клыками зверей, которые бежали за ней по пятам. Стоило ей отойти от платформы, как Кабал открыли огонь. И тут моя ставка наконец сыграла...

Страж не дрогнула. Не съежилась от страха. Она рассвирепела. И перешла в наступление.

Этой давно погибшей женщине хватило лишь мига, вновь проведенного ею в мире живых, чтобы сделаться воином. Быть может, именно это делает человечество идеальным орудием – и силой, заслуживающей опасения. Не мне решать. Хотя то, что случилось потом, вызвало у меня удивление и немалую гордость.

Страж набросилась на ближайшего представителя Кабал – доселе невиданное ею воинствующее создание, огромную тварь в тяжелом доспехе.

Она уворачивалась и уклонялась, слева направо, а потом назад, чтобы избежать выстрелов. Боевой зверь ринулся вперед, смыкая челюсти на запястье Стража. Она закричала.

Ее противники захохотали. Второй боевой зверь приготовился к прыжку.

И затем...

Мой страж – женщина, только что воскрешенная Светом – схватила вцепившегося в ее руку зверя за задние лапы, актировала Подъем и всей своей массой обрушилась коленом на позвоночник твари.

Звук треснувших костей и резкий вскрик заставили остальных зверей дрогнуть, а их хозяев замолчать.

Она продолжила свою атаку. Без колебаний. На ее запястье все еще смыкались челюсти мертвого зверя. Она стащила его, разорвав свою рану, но даже не дрогнув. Сжимая здоровой рукой зверя, она стремительно подбежала к Кабал.

Ее противник поднял оружие, но было уже слишком поздно. Другие звери бросились вперед, но легионер уже лежал, распластавшись на земле, а она молотила его трупом его же питомца. Она была жестока и стремительна.

Я предупредил ее о приближении боевых зверей, но это не имело значения – здоровой рукой она уже поднимала катапульту Кабал. То, что произошло после... Я не готов излагать в деталях.

Тогда она была новичком в этом мире внезапного свирепого насилия.

Все, что я скажу – то, что я здесь, и мой Страж рядом со мной, а где-то в глубине ЕМЗ земля навеки потемнела от цвета крови Кабал.

– Тэм, призрак, рассказывает о воскрешении его Стража.

ПОРАЖЕННЫЙ ЧУДОМ

Я смотрю на них и изумляюсь.

Тому, что они делают. Тому, что выдерживают.

Никто из них не просил об этой жизни – о втором шансе. И когда они очнулись впервые после воскрешения и Свет ударил им в глаза, их ожидал искореженный мир.

И тем не менее...

Они не сдаются. Вновь и вновь. В самых безысходных ситуациях. Вопреки всем, кто жаждет их падения.

Какая решительность. Какая гордость. Какой огонь. Любовь. Радость. Надежда. Страх. Страсть. Какая сильная воля. Сильная настолько, что дает веру в новый день живущим на руинах дня вчерашнего.

Она вдохновляет других. Я видел все, от малейшей победы до величайшего завоевания...

Возведение первых стен. Отвагу Шести Фронтов. Отчаяние при Сумеречной Бреши. Войну с Дьяволами. Укрощение Волков.

Я наблюдал взлет и падение Железных лордов. Видел последние циклы Темной эпохи. Радовался новым победам, даровавшим нам надежду на будущее – возвращению на Луну и Марс, очищению Сада и низвержению правителей Улья.

Даже Гоул и его армии... Столько опасностей, столько невзгод, однако наши Стражи не сдаются – и человечество живет дальше.

Их коснулся Свет, но теперь уже не он кажется мне их даром. Напротив, это их смелость, их сила, их человечность — вот то, что стало их величайшим даром и могущественнейшим оружием.

Эта мысль приносит мне радость и капельку покоя в море хаоса. И я, исполняясь надежды, все чаще спрашиваю себя:

Что же дальше?

– Размышления призрака Кайзера о Стражах.

ПРИЗНАНИЕ НАДЕЖДЫ | ЧАСТЬ 2

Здесь, в глуши, чтобы выжить, нужно уметь уходить от патрулей падших. Все прочие опасности на втором месте. Холод. Истощение. Голодные звери. Безумные бандиты. Все это можно предусмотреть и нейтрализовать. Но падшие, эти свирепые пираты, охотятся и убивают не только во имя выживания... но и просто ради развлечения. Они наслаждаются резней.

Я вела нашу разношерстную команду сквозь густые заросли, но с ребенком на руках и множеством раненых мы двигались слишком медленно. Нас заметили несколько километров назад. Атака была быстрой и жестокой. Мать мальчика погибла почти сразу. Охваченный горем, его отец поступил неразумно - хотя, быть может, милосерднее было бы сказать: отважно. Он побежал ей на помощь, но лишь повторил ее судьбу. Погиб и он. Оба родителя мертвы. Сирота, одаренный тем, чего еще не понимает.

Другие схватили ребенка и сбежали. Он плакал от смятения и испуга. Они приглушили его вопли и направились в чащу леса. Я последовала за ними. Я должна была защитить этого ребенка – если смогу. У меня не было иного выбора, кроме как оставаться с ним.

И тем не менее, я здесь...

Эта торопливая запись должна объяснить, если это необходимо, мой выбор – секундную слабость, которая привела к воскрешению ребенка. Я записываю это, пытаясь убежать, и прошу извинить за обрывистое повествование, скомканную просьбу о понимании и краткое изложение произошедшего.

Я отправлю это сообщение любому призраку, который может его принять. Падшие у меня на хвосте. Я убежала от группы, чтобы увести их в сторону. Если я выживу, то вернусь к мальчику. Если нет – его вырастят и воспитают другие, и у него будет лишь одна – вторая – жизнь, которую он может отдать за человечество.

Я оставила его на попечение мужчины и женщины, испуганных до полусмерти. Но они умны и заботливы; смелы, но знают, когда нужно спасаться бегством. Они будут прятаться, пока падшие не уйдут от людей как можно дальше, отвлекшись на мой Свет.

Я подала сигнал пиратам и бросилась прочь от выживших – сделала из себя цель, чтобы выиграть для них время. Но времени мало.

Падшие уже близко. Все ближе. Я слышу лай их боевых кличей. Вижу блеск клинков. Они давно усвоили, что убить подобного мне – значит устранить будущую проблему.

Я не жалею о сделанном выборе. Ребенок даровал надежду, пусть и скоротечную. Что будет с ним дальше? Неизвестно. Но он многого сможет добиться, если доберется до убежища. Если найдет наставника.

Это не признание. Это моя надежда. Это моя...

– Фрагмент последней передачи неизвестного призрака.

СЛОВО О ГЕРОЕ

Вы все особенные. Он был таким же. Вначале. Таким же особенным, таким же, как остальные.

Потом, конечно, все изменилось. Со временем он... дистанцировался. Выделился из рядов остальных.

Она не сразу смогла привыкнуть к его характеру. Судя по ее словам, он тоже привык не сразу. Кейд-6, каким его знали все, это лишь часть того, кем он был на самом деле. Его шуточки и выходки были щитом – оружием, которым он владел не хуже клинка или револьверов.

Ее он назвал Сандэнс, солнечный танец. Я так и не узнал точно, почему. Она сказала, что это из древней легенды, сказки, сложенной до начала времен. Я всегда думал, что это из-за ее искорки, грациозности, с которой она двигалась – так легко и непринужденно. Они были идеальной парой.

Нет сомнений, что он не раз успел поведать ближайшим соратникам историю о своем возрождении, и нет сомнений, что с каждым разом события в ней слегка менялись. Как и остроумие, легенда о нем самом была его оружием.

Для тех же, кто не в курсе... Для тех, кому не повезло услышать рассказ о возрождении Кейда-6 из его собственных уст – кто, зачарованный, не слушал, как он разыгрывает по ролям излюбленные моменты, дополняя их звуковыми эффектами – вот мой пересказ...

Это запись из давнего прошлого. Ее нельзя назвать точным изложением событий, но когда в деле замешан Кейд-6, точность – далеко не главное...

"БА-БАХ! Я прихожу в себя. Все плывет. Ничего не понятно. Башка как с похмелья. Ну, ощущения у нас всех одинаковые, так что первичный шок – обычное дело. Ко мне подлетает Сандэнс. Я офигеваю. Мозг работает, но я ничего не помню, кроме того, что я, вроде как, разумное существо – человек, мужчина. И тут у меня в голове кто-то со всей дури жмет педаль в пол — тысяча километров в секунду. ТАРАРАМ! Как будто в башку закачали "Как быть человеком. Руководство для чайников". Круто. Здорово. Но я все равно ничего не помню. И уж точно не могу понять, что за летающая сферическая говорящая хрень мне чего-то там навешивает про Свет. Я офигел. Ну и... кинулся на нее. Сбил на землю со всей дури... И побежал.

Так, значит, бегу я. А она – за мной... Ну, то есть ног-то у нее нет, так что она летит и такая: "Не туда! Не туда!" Она кричит. Я кричу. Не слушаю ее, бегу дальше. А дело-то было ночью, это я говорил? Темнота полная, глаза еще не привыкли. Так что бегу я вперед. Не вижу ничего. Не помню ничего. Напуган до смерти. Ничего не понимаю – ну, как все по первости. И тут...

Я падаю. Резко так, прямо вниз. Только бежал и тут... Вниз. Со скалы. Падать пришлось долго. Все камни пересчитал. Сначала больно было. Потом - нет. Все опять потемнело. И тут...

"БА-БАХ! Я снова здесь! Опять как новенький. Как обычно. И это, ребята, было началом прекрасной дружбы".

Большинство не слышало этой истории. И надеюсь, вы не пытаетесь по ней понять, каким он на самом деле был, как экзо и как Страж. Она не для того. Юмор был оружием, которым Кейд владел лучше остальных.

А эта история казалась ему смешной. И сейчас, как никогда...

Кейд хотел бы, чтобы мы смеялись.

– Призрак Широ-4 на церемонии памяти Кейда-6

ИЗ ЛОГОВА ПАДШИХ

Меня не слышно, меня здесь нет, падшие меня не видят, не знают обо мне. Я не тень, но двигаюсь среди них, безмолвно и аккуратно, столь же сосредоточенно, как месяц назад, когда я проник в их логово. Дневной свет скрыл мой собственный; деревья в этом лесу высохли, и их кроны не защищают от лучей солнца. Это место мертво, и слышен лишь вечный гул падальщиков, рыщущих в поисках последних остатков славных времен. Я вижу все это, учусь, записываю, сохраняю: я одержим каждым их действием. Я прислушиваюсь к каждому их слову, пусть их кошмарный язык мне и не знаком: его знают другие, и они расшифруют их разговоры и раскроют их тайны. Тайны – оружие, а моя работа – их разоружать. Они – враги, они жестоки, я буду учиться, передавать информацию, и им придет конец.

Что там за крики? Я зашел уже очень далеко, неизвестно, насколько. Я исследовал каждый метр. Отметил каждую дорогу. Но каждый новый коридор в этом бесконечном лабиринте, где эхом отражаются их дикие радостные возгласы, полон неизвестных ловушек, и я медлю идти на звук. Да, да, это особое место, священное место, огромный механизм, и крики смешиваются со стонами и скрежетом шестеренок, а радость – с болью. Это муки, пытки... Какой-то ритуал? Я должен узнать, чтобы мы узнали, поэтому я двигаюсь вперед – медленно... Осторожно... Нельзя, чтобы они увидели... Чтобы заметили... Там, где есть укрытия – от одного к другому. Когда укрытия нет – быстро и целеустремленно. Я пропускаю ответвления – необходимо понять, откуда исходят крики. Но они постепенно угасают. На их место приходят обыденные звуки пиратской жизни, дней и ночей... Они никогда не отдыхают – точнее, когда одни отдыхают, вместо них работают другие, планируя налеты, сортируя добычу, подготавливая флот, оружие, идолов. Они так поклоняются машинам, что я должен ощущать себя здесь в безопасности, меня они должны считать богом... Но машина ли я? Я не знаю, я ничего не знаю. Их религия не так проста. Когда звуки суеты стихают, я замедляюсь, но по-прежнему не оставляю попыток обнаружить ее источник.

Прошли недели, но теперь я его нашел. Церемония только что завершилась, и я передаю запись того, что успел увидеть, потому что меня заметили – я уверен, это последние моменты моей жизни. Их церемония – это битва, свирепый ритуал, бойцовая яма и арена, где слабые и недостойные должны доказать свою полезность или погибнуть в муках. Они сражаются, забыв все правила, чтобы любой ценой купить право на жизнь – или процветание. На этой арене перед глазами архонта опозорившиеся эликсни могут искупить свою вину, а пираты низшего ранга – поднять свой статус: дрег может стать вандалом, вандал – капитаном, капитан... Это их кузница, их суд, их испытание перед правителями. Вот наши враги; их догмат – убей или умри, возликуй или погибни; им не нужны слабаки, и они смотрят и кричат и аплодируют под неукоснительным взором архонта. Но я был неосторожен. Я отвлекся на воодушевленных зрителей, и глаза архонта нашли меня. Я забрался слишком глубоко, чтобы бежать, и мне кажется, он улыбается...

– Последние сбивчивые передачи Вьюрка, отважного агента призрачной сети.

САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ ТЕАТР ПРИЗРАКОВ ПРЕДСТАВЛЯЕТ

Самодеятельный театр призраков представляет:

ОРИКС, ПАПАША ИЗ КОШМАРА: Храбрый призрак против смерти из внешнего космоса

Пьеса в четырех с половиной актах Автор и постановщик – Диди, призрак Маркуса Рена

В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ: Маркус Рен............................................Призрак героя Призрак Диди.....................................Герой-Страж Инок Баст...........................................................Орикс Пикси, призрак Ариадны Грис............................Ир-Халак Робот-дворник............................Ир-Анук Призрак, призрак Инока Баста... Призрачный фантом Кроты

Спешите видеть! Вот, как отзываются о нас зрители. Коммандер Завала: "Это бесчувственная и неуважительная пародия на театр с реквизитом настолько отвратительным, что оскорбляет чувства ценителей папье-маше".

Пресловутый Призрак: "Это что, я? О нет... о нет...".

Призрак, призрак Тиры Карн: "Четыре с половиной акта? Но это бессмысленно... У пьес есть правила! Нельзя... Что вообще такое "с половиной"?.. Знаете что? Не хочу даже думать про эту чушь".

Змееносец, призрак Икоры Рей: осуждающее молчание.

Лорд Шакс: "Безусловно энергично, не поспоришь. Но скажите, такой сексуальный подтекст в диалогах – это намеренно?"

Призрак Тиры Карн: "Я немного подумал, и мне правда кажется, что вам бы не помешало изучить азы построения нарративного повествования. Садитесь, начнем прямо сейчас".

РАЗНЫЕ МНЕНИЯ

Институт высшего образования Перегрина представляет:

"Призрачные истории: интервью с двумя призраками Странника"

Гостевая лекция двух призраков, у которых нет Стражей, повествующая о жизни, Свете и поиске Стражей С участием Балтазара (одиночка) и Персика (одиночка)

Запись обсуждения в виде вопросов и ответов:

ВОПРОС: Что такое, в вашем понимании, Странник?

БАЛТАЗАР: Отличный вопрос.

ПЕРСИК: Ужасный вопрос.

БАЛТАЗАР: В каком-то смысле, это ЕДИНСТВЕННЫЙ вопрос. Странник – это наш источник, наша мать, первородный образ и венец создания. Мой дорогой друг, призрак Пуджари, однажды сравнил Странника с песней, которую ни разу не спели...

ПЕРСИК: Короче, все боятся признаться, что не знают о Страннике ровным счетом ничего. Даже мы.

БАЛТАЗАР: Нам известно, что она хочет, чтобы мы помогали Стражам стать ее аватарами и защитниками...

ПЕРСИК: Известно ли? То, что мы СПОСОБНЫ на это, не означает, что это наше ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. И кто вообще сказал, что Странник "она"? Зачем этому существу пол?

БАЛТАЗАР: Странник проникла своим всеведующим разумом в прошлое и будущее, и из всех поколений людей, рожденных в земной колыбели, выбрала себе величайших героев. Каждый призрак с любовью и заботой создан для единственного Стража. Призрак и Страж – части единого целого.

ПЕРСИК: Если это правда, то Странник та еще сволочь.

БАЛТАЗАР: Прошу прощения?

ПЕРСИК: Слушай, я знаю массу призраков, погибших задолго до встречи со своими Стражами. Знаю призраков, которые до сих пор не нашли Стражей. Ты сам не нашел. Я тоже, но не чувствую из-за этого себя "неполной".

БАЛТАЗАР: Мне хватает смирения признать свои недостатки и посвятить себя выполнению плана Странника.

ВОПРОС: Вы помните, как находились внутри Странника?

ПЕРСИК: Нет.

БАЛТАЗАР: Я помню. Мы называем это Утробой.

ПЕРСИК: Никогда так это не называла и не буду.

БАЛТАЗАР: Представьте целый космос внутри одного сосуда. Мириады звезд, вращающихся вокруг друг друга по замысловатой схеме. Но это не звезды. Пожалуй, лучше назвать их... душами. Души, танцующие в бесконечном пространстве внутри небесного яйца.

ПЕРСИК: Так это утроба или яйцо?

БАЛТАЗАР: Это называется метафора.

ПЕРСИК: Так выбери одну метафору. А не дюжину.

БАЛТАЗАР: Ну а как бы ты назвала это место?

ПЕРСИК: Я бы никак не назвала, потому что его не помню, да и ты вряд ли помнишь.

ВОПРОС: Некоторые люди считают призраков единосущными Страннику – иными словами, что каждый призрак представляет собой часть божественного целого.

ПЕРСИК: громко смеется

БАЛТАЗАР: Может, хватит? Ты ведешь себя неподобающе.

ПЕРСИК: Во-первых, это был не вопрос. Во-вторых... вновь смеется В-третьих: если я часть мозга Странника, души или еще чего-то, то Странник точно не божество, уж можете мне поверить.

ВОПРОС: Что вы будете делать, если никогда не найдете Стража?

БАЛТАЗАР: Я найду Стража. Такова воля Странника.

ПЕРСИК: У тебя расписка есть?

БАЛТАЗАР: Это правда, что некоторые призраки умирают прежде, чем находят партнера. Если это произойдет со мной, то, полагаю, мне не придется ничего "делать", поскольку меня уже не будет. Но я верю в Странника.

ПЕРСИК: Если я никогда не найду своего Стража, украду чужого. Говорят, у Сагиры неплохо получилось.

ВОПРОС: Если бы вы могли есть, чтобы вы попробовали в первую очередь?

ПЕРСИК: Наконец-то, стоящий вопрос!

БАЛТАЗАР: Потребность в еде нам незнакома. Наша полуматериальная оболочка...

ПЕРСИК: Нектарины. Или острый соус. О-о-о, или сверчков. Хрустящих жареных сверчков. Хрустящая еда – это наверняка прикольно. Было бы забавно, если бы у меня в зубах застрял панцирь сверчка. Кстати, вот вопрос вам: каково это, иметь зубы?

БАЛТАЗАР: Мы уже закончили?

ЗАЩИТНИЦА ПРИЗРАКОВ

От: Мика-10

Кому: Таллула Фэйрвинд

Категория: передано через 5 спутников.

Приоритет: 3

Приветствую, старая подруга!

У меня талант находить охотников. Еще один призрак из моей небольшой группы нашла своего партнера, человека мужского пола, и они вместе собираются приплыть к тебе на корабле через Тихий океан. Присмотри за ним, Таллу. Он назвался Андалом Браском, и мне кажется, он может наломать дров.

Возможно, от всех этих путешествий я сделалась сентиментальной: каждый раз, когда кто-то из моих призраков находит Стража, мне становится грустно, что моя команда стала еще на одного меньше. Я скучаю по ним. Нас осталось всего двое. Я и Щен, как мы его прозвали. Самый слабый детеныш в моем металлическом помете. Щен еще не научился говорить, но его маленький синий глаз уже постоянно ищет своего Стража.

Я планирую дозаправиться на Космодроме и отвезти Щена на север. Никто не знает те степи, кроме одинокого волка Конара. Мы с ним много переписываемся, но все больше в одностороннем порядке; я радуюсь, если он отвечает хотя бы на одно сообщение из пяти. Но мы оба знаем, что его данные заслуживают доверия. Никто не знает Старую Россию так, как он.

Возможно, на Космодроме я найду корабль, способный покинуть атмосферу. Хотя на Земле есть еще немало мест, в которых я не побывала, мне встречалось немало призраков, уверенных, что их Стражи ждут их не на этой планете, а в руинах Золотого века: во Фригольде, Иштаре и еще дальше. Некоторые из этих светлячков решили самостоятельно пересечь пустоту, чтобы найти партнеров, предопределенных им судьбой. Я говорила им, что мы еще столько не увидели на Земле, что их Стражи могли еще не родиться, но многих не переубедить. Если моя следующая группа призраков захочет в космос, я присоединюсь к ним.

Последние несколько месяцев мы наслаждаемся отсутствием Сайрелла. Теперь я почти уверена, что мы оторвались от него в Австралисе. Если он попытается напасть на моих призраков, я вырву ему глотку.

Надеюсь, тебе там не скучно все время в одном месте. Твоя работа очень важна, Таллу. И, как говорится, лучше ты, чем я.

Твоя верная подруга и воспитательница призраков, Мика-10

САВИН

Я ищу. Я уже близко, я это чувствую.

Какой же будет моя восставшая? Благородной? Жестокой?

Я же должна это чувствовать? Не знаю. Я не знаю, имеет ли это значение. Я ищу с самого своего рождения. Меня устроит кто угодно.

Я поднимаюсь по дюне. В свете луны Гоби кажется бескрайней. И тут я вижу его: выжженное здание, единственная человеческая постройка на множество километров. Я в замешательстве: броситься туда или лететь с достоинством? Кому какая разница. Мертвые не видят.

Я нервничаю. Почему я нервничаю?

Приближаясь, я репетирую свою речь. Первая встреча очень важна. "Ты дитя Света Странника, – говорю я себе. Ты избрана для защиты этой солнечной системы... Нет. Нет. Хм. Ты... Мы с тобой – дети Странника. Ты и я – дети..."

Проскользнув внутрь здания, я обо всем забываю. Внутри - метеорологическое оборудование. Пустой офис. Обшарпанная комната для отдыха. И в ее конце - моя вторая половинка: вандал падших, придавленный упавшим холодильником.

Я потрясена. Я видела падших. Они мясники. Изгои и убийцы. Меня устроит кто угодно, но только не он. Не эта тварь.

Я отворачиваюсь. Медленно делаю семнадцать кругов вокруг комнаты и четыре вокруг здания. Я же должна быть решительной. Я должна гордиться, что выполнила свою важнейшую цель. Но увы. Впрочем, без разницы. Меня неодолимо тянет к нему.

Я возвращаюсь в комнату. Я не знаю, что скажу ему, но, падший или нет, такова воля Странника. Я тянусь к Свету, а затем к источнику этого притяжения, чтобы соединить их вместе.

Свет насыщает моего избранника, и придавивший его холодильник дрожит. Я слышу тихий стон. – Оттолкни его, – шепчу я. Если мой восставший умрет под этим холодильником, а я улечу за горизонт, никто об этом не узнает. Возможно, я окажу Земле большую услугу. – Я здесь с тобой, но ты должен помочь себе сам. Оттолкни его и поднимись.

Холодильник вздрагивает и заваливается набок. Я вижу мужчину-пробудившегося. Он сбрасывает с себя труп вандала, словно ненужное одеяло жаркой летней ночью. С некоторым усилием высвобождается из-под него и встает на ноги.

– Кто ты? – спрашивает он. Он оглядывает комнату, а потом смотрит на свои синие руки. – Что я?

– Я твой призрак, – с заметным облегчением говорю я. – Ты один из защитников человечества, избранных Странником. Как тебя зовут?

Он сгибает и разгибает пальцы, двигает челюстью, высовывает язык и фыркает. Потом он смотрит на меня. – Савин. Да, кажется, меня зовут Савин. – Он удовлетворенно кивает. – Пошли, Твойпризрак.

ТУШЕНКА

Нкечи-32 лежит на поверхности своего корабля, пролистывая сплетни и заявки на поиск ценностей, найденные в ВанНет. Агу уютно устроился в шикарном перьевом воротнике на ее броне, наблюдая за обломками Рифа.

– "Новые правила Горнила – полная чушь", бла-бла-бла. Откуда у этого триста комментариев? – спрашивает она, открывая следующую страницу. – Где все пикантные подробности?

– Ух ты, это же Тушенка, – говорит Агу, глядя поверх одного из огромных наплечников Нкечи.

Она тут же приподнимается, загораясь интересом. – Правда? Где?

Тушенкой они прозвали очень милого и серьезного призрака, который, сколько они помнили, искал себе Стража. На самом деле его звали не Тушенка, но называть его так казалось уместным, примерно как обращаться к Маре Сов, используя ее полное имя.

Вслед за Агу, Нкечи смотрит в сторону скопления обломков. Действительно, вот и он: крошечное пятнышко, кропотливо перемещающееся по поверхности взорванного скифа падших. – Пойдем поздороваемся, – решает Нкечи, выключая интерфейс ВанНет. Она поднимается на ноги и начинает медленно перемещаться в невесомости, отталкиваясь от дрейфующих обломков.

– Привет, дружок! – обращается она, приблизившись к нему. Чем занят?

Тушенка заканчивает сканирование летающего бетонного блока с арматурой и поворачивается к ним.

– Я ищу моего Стража! – чирикает он.

– Забавно. Думаешь, он внутри этого камня?

– Кто знает, мисс Нкечи Тридцать Два. Может быть, мой Страж очень маленький.

– Может быть, – допускает Нкечи. Но все же, дружок, советую первым делом сканировать трупы. Кстати, стильная у тебя оболочка. Новая? Она фиолетовая, как Риф, с цветочным силуэтом и серебряной отделкой.

– Да! Новая. Это подарок. И спасибо за совет. Я думал об этом! Я часто сканирую трупы. Другие вещи тоже сканирую. Люблю все делать скрупулезно. Тушенка вежливо опускается, словно кланяясь. – Прошу прощения, я на минутку отвлекусь! Он поворачивается, чтобы просканировать искореженный кусок пластистали.

Они следят за его действиями. Нкечи качает головой.

– Ох, оставь его в покое, – шепчет ей на ухо Агу. Если он проверит каждый кусок мусора в Рифе, рано или поздно кого-то найдет. Небо знает, тут полно трупов (и их частей)...

– Ага, мы это уже говорили, когда встретили его на Марсе, а это было еще до Сумеречной Бреши, – отвечает Нкечи.

– Ну... Давай навестим его через несколько месяцев. Кто знает? Может, ему повезет, и он найдет величайшего Стража всех времен и народов.

– Да ну! Это ты нашел величайшего Стража всех времен и народов.

КТО СТОРОЖИТ СТРАЖЕЙ

Вокруг меня – топот мечущихся ног.

Глухой грохот бронебойных микроракет. В воздухе крики и стоны.

Я... ничего не чувствую. Внутри меня... нет ничего. Я заморожен. Пуст. Без души. Без Света.

Все забрал Красный Легион.

Топот ног постепенно затихает. На несколько минут Последний город полностью замолкает. Затем слышится звериное рычание. Металлический лязг тяжелых катапульт по багровой броне. Топот тяжелых сапог, все приближающийся.

Шаг. Шаг. Шаг.

Смертные постоянно задают себе один и тот же вопрос – о смысле жизни. О своем месте во вселенной.

Но не мы. Может быть, в самом начале, когда мы пытались понять, для чего Странник отделил нас от себя – но больше нет. Мы знаем нашу цель. Зачем мы здесь.

В древности люди грезили о богах и небесах, крылатых защитниках, которые оберегали их от непредсказуемых и неуправляемых угроз. Сейчас, как мне кажется, человечество видит все то же самое в Стражах. Но когда Стражи попадают в беду... Кто сторожит Стражей?

Шаг. Шаг. Шаг.

Они уже близко. Если они думают, что ради спасения своей жизни я расстанусь со Стражем, пусть сама она с ней уже и рассталась, то они фатально ошибаются.

Это мое предназначение. Мой Свет вернется. Я нужен ей.

Шаг. Шаг. Шаг.

Те, кто издавали этот звук, уже здесь. (Я не пошевелюсь). Мы лицом к лицу. (Я ее не брошу). Они поднимают оружие. (Я не позволю своему предназначению остаться неисполненным).

Прилив света... Неужели?! Да... Свет! Ха-ха-ха! Я могу ее вернуть! Я могу...

БАХ!

МЕЛЬНИЦЫ И КРАНЫ

Мы отправились в этот поход, чтобы "бросить вызов неизведанному", говорил он. Он хотел свершать легендарные подвиги – убивать чудовищ, покорять опасные земли. Он хотел быть героем... Но в конце концов сбился с пути. Нет, не в конце. Намного раньше.

Что с ним что-то не так, стало очевидным вскоре после того, как мы пересекли западное болото. Вначале его фантазии казались мне безобидными играми – тренировкой перед битвами, возможностью вжиться в роль Стража, отточить свои навыки. Но быстро, очень быстро я понял, что он не в ладах с реальностью. Он был не просто увлечен — одержим своими вымыслами.

Там, где другой увидел бы покореженный остов древнего крана – обломок длинной стрелки, поскрипывающий на ветру – он видел демона, и в пронзительном лязге качающегося куска металла слышал хищный вопль чудовища.

Он много рассказывал о своих приключениях в прошлой жизни. – Я аномалия, – заявлял он, – единственный Страж, чьи воспоминания не лгут, чье прошлое — ориентир для настоящего.

Он говорил об этой жизни с такой страстью, с такими подробностями, что я не просто хотел ему верить... Я верил.

Но когда он с оружием наперевес бросился на обветшалый каркас крана, я осознал: мысль, которой я терзался уже не первый месяц, со времен резни в Злобном лесу - это правда. Его разум пошатнулся. Его истины не имеют ничего общего с реальностью.

Он дал тому лесу имя, так же, как и Стонущим холмам, Расщелине Мертвеца, Лабиринту Горгоны. В самых обыденных местах ему мерещилась грозная стихия, злобные противники, становившиеся частью его грандиозного повествования, которое, как я позже понял, было бредом безумца.

В Холмах он уничтожил стаю волков, назвав их Адскими Гончими. В Расщелине сжег останки давно погибших "выживших", назвав их Солдатами Короля Некромантов. В Лабиринте он заметал следы, чтобы Каменная матерь не смогла проследовать по ним.

Он делал все и одновременно ничего, ведь эти вещи существовали лишь в его воспаленном воображении. Волки были просто бешеными. Кости не могли никому повредить, а лишь напоминали о тех, кого мы потеряли. Лабиринт? Обычный каньон – один вход, один выход, прямая как стрела дорога.

Повалив кран на землю, мой Страж нанес ему "смертельный удар", рассмеялся и обернулся ко мне. Его глаза... Глядя в них, я понял, что его больше нет – тот человек, которого я вернул столько циклов назад, пропал, а его телом овладело безумие.

Я не знаю, что сломило его разум, и был ли он вообще когда-либо здоров, но в тот момент, когда он заговорил о побежденном Драконе Летних Дней, который на самом деле был вовсе не драконом, а полуразрушенным краном, валяющимся на земле после его удара, я понял, что мне придется его отпустить... Не дать ему окончательно погрязнуть в неуправляемом безумии.

– Панса, старик, – начал он. Дракон погиб, но с последним вздохом отдал мне свое сокровище... Секрет, столь жуткий, что может спасти нас всех. Он подошел ближе и доверительно прошептал: "Странник – вовсе не дар. Это ложь... Маяк, призывающий смерть и разрушения. Внутри него живут драконы, питаемые нашими муками, потерянной нами надеждой. Драконы должны умереть. Нужно разбить его скорлупу, чтобы те, кто поклоняются этой лжи, захлебнулись в ее желтке. Это станет нашей последней великой победой. Эпической битвой, что увенчает наш поход. И потом он закричал: "Чтобы выжил Свет, Странник должен погибнуть!"

Он улыбался. Уверенно. Маниакально.

Два дня спустя он споткнулся и упал, сражаясь с горным троллем Висельной скалы. Это был валун. Не было никакого тролля. Его придавило камнем. И хотя это принесло мне огромную боль – рану, не зажившую по сей день...

Я его не вернул. Как я мог это сделать?

Его больное воображение обрекло бы всех нас на смерть.

– Панса, сетующий на прискорбную необходимость оставить своего Стража без воскрешения

БАТАРЕЙКИ В КОМПЛЕКТ НЕ ВХОДЯТ

Советы, что я дам тебе, не сложны. Пользуйся ими по необходимости. Пользуйся ими, как сочтешь нужным.

Не в них твоя сила, но пусть они поддержат тебя в час, когда на твои плечи ляжет груз ожиданий.

Когда вокруг бушуют войны, ищи покой. Свет – не ты, и ты – не Свет, но вы едины. Отдавай безвозмездно, и ты увидишь – твои страхи пропадут. Ты молот. Ты щит. Познай их различия. Познай себя. Доверие – это оружие. Обращайся с ним осторожно. Каким бы ни было твое бремя, ты несешь его не в одиночку. Если услышишь зов Тьмы, ответь, не таясь, и она дрогнет пред силой Света. Гордись своей уверенностью, но знай, что это инструмент, а не оружие. Помни об упоении побед. Оно дается победителю по праву, но он не в праве стремиться к нему как к цели. Сколько бы всего ты ни увидел и ни узнал, никогда не теряй любознательности. Тьма хочет подчинить тебя своей воле, но Свет подчиняется твоей. Извлекай уроки из неудач. Если кости говорят, не слушай их. Я твой проводник и друг, союзник и инструмент. Используй меня. Я никогда тебя не покину, но если я паду в битве, не прекращай стремиться к нашей цели и будь ей верен.

Это не все, что я хочу тебе сказать, но это уже немало. Позже я научу тебя большему.

– Советы неизвестного призрака для неизвестного Стража.

ИЗУЧАЯ НЕИЗВЕДАННОЕ

Шея с хрустом ломается. При ударе он умирает. Я оживляю его и спрашиваю, как он себя чувствует. – Нормально, – говорит он. Я спрашиваю, что он почувствовал. – Не помню, – говорит он. Я спрашиваю, узнал ли он что-то новое. – Нет, – говорит он. – Давай еще раз. Такое же падение. Такое же расстояние. Уже пятый раз за сегодня. На этот раз траектория падения не совсем вертикальная, скорее параллельная – думаю, специально, для более широкой выборки в его эксперименте.

Он падает практически навзничь, с хлипким, мокрым звуком. Смерть наступает мгновенно. Я воскрешаю его и задаю те же вопросы; получаю те же ответы.

Мы испробовали все.

Неожиданную смерть – пули всех мыслимых калибров и типов. Постепенную – удушение давлением, жидкостью, вакуумом. Биогенную – вирусы, токсичные материалы, радиацию.

Мы регулировали продолжительность процесса от мгновенной смерти до постепенного угасания в течение нескольких лет, долгих лет. Время, потраченное на эти изыскания, можно было использовать на что угодно с куда большей пользой.

Я не всегда был настроен так скептически, но есть же старая пословица – что-то там про "учиться на ошибках", "знать меру", или что-то в этом роде. Не знаю. Зато я точно знаю, как выглядит бессмысленный труд.

Мы испробовали все. Но ничего не узнали. Другие не согласны. Они утверждают, что побывали по ту сторону смерти. – И где ваши доказательства? – возражаю я. – Смерть – не ответ, когда жизнь прямо перед тобой и смотрит тебе в лицо.

На это я возражаю долго и упорно. Но что есть, то есть. Мой Страж – месиво у основания скалы, которая в два раза выше Башни, и когда я его воскрешу, он скажет что-то вроде "Я в порядке. Не знаю. Давай еще раз".

И мы это сделаем. Потому что, изучая неизведанное, нужно быть готовым, что ответы, которых у тебя еще нет, могут скрываться по ту сторону "еще одной попытки".

– Призрак, подвергающий сомнению танатонавтические эксперименты своего Стража.